КОРЗИНА
ПОИСК
КАТАЛОГ
КОРЗИНА
ПОИСК
Алло, мы ищем таланты
Знакомим вас с брендом нижнего белья из Петербурга LOUTIQUE.
Я договорилась с девочками, что приеду к ним «в дом», студию в центре Петербурга, где Калина придумывает, кроит и шьет белье Лютик, а Варя занимается арт-дирекцией. Мы поговорили о творческом пути девушек и их планах на будущее.
В феврале 2022 меня (прим. ред. Ольгу — создательницу бренда LVG) занесло в Петербург. Я переехала сюда с сыном и 4 коробками, и практически сразу начала знакомиться с местными брендами через свой телеграм-канал.

С кем-то мы виделись всего раз, но с некоторыми у нас случилось настоящая дружба — как, например, с Калиной и Варей, создательницами бренда нижнего белья LOUTIQUE Lingerie.
Оля: Я знаю, что Лютик существует с 2016 года. Это когда ты, Калина, пошла учиться шить?
Калина: Нет, это когда я поняла, что хочу что-то делать, но сначала я никуда не пошла учиться, я подумала «У меня есть советские книжки по шитью, я буду учиться по книжкам». Это уже легенда, я люблю ее рассказывать: я в общаге, полный дурдом. У нас тараканы, вонючий холодильник. Я ищу работу, потому что приехала из Липецка, живу в Петергофе. И в один день я просыпаюсь и понимаю: «Точно, буду шить бельё!». И в этот момент я начала хоть что-то делать, двигаться в направлении создания бренда.
Оля: Следующий вопрос, на который я уверена, ты уже сто раз отвечала, но я не могу его не задать — почему бельё?
Калина: Как я уже говорила, я из Липецка, а в провинции мало магазинов. В гимназии у нас была очень строгая форма, нам даже водолазки не разрешали носить девочкам. Брюки можно только зимой. И бельё оставалось единственной сферой личного выбора. Я была такая девочка-«бОтан», отличница и олимпиадница, но внутренние протесты всё равно были. Поэтому я покрасила одну прядь в синий и где-то с 9 класса надевала прикольное бельё.
Оля: Где ты брала это бельё?
Калина: В Intimissimi. А поскольку моя мама — мать-одиночка, она работала как сумасшедшая. Конечно, деньги на Intimissimi у нас были только по особым случаям, но в праздник мы обязательно шли за новеньким комплектом. Это было очень масштабное событие для меня. И потом я начала работать для того, чтобы спокойно покупать себе бельё. Я его никому не демонстрировала, ни с кем не обсуждала, просто это был неосознанный подростковый акт любви к себе.

Когда я переехала в Питер, у меня был отдельный чехол, в котором были исключительно лифчики, трусики, что-то, что я не носила каждый день. Когда сейчас я профессиональным взглядом смотрю на эти лифчики, я понимаю, что они неудобные, строение у них не для детского тела, которое только созревает. Оно натирало, соскальзывало, но на это я не обращала внимания, главное — эстетика.
Калина, создательница бренда LOUTIQUE
И вот когда я переехала, я перестала работать, но привычка к тому, что у тебя есть свои деньги и привычка соприкасаться с чем-то прекрасным остались. И я начала думать, что можно делать. В тот момент в инстаграм только пошли те, кто начал делать бельё, меня это вдохновляло, и я видела, что это возможно. Тем более мне казалось, что это дёшево, можно взять маленькие кусочки ткани и что-то придумать. Я начала с книжек, потом мы сшили первый лиф с батей, он — хирург и он помог мне всё раскроить. Самое главное понимать, что всё возможно.

Я начала шить студенткам-соседкам по минимальному прайсу. Я шила, шила, а потом пошла учиться. Курсов тогда ещё не было, поэтому я нашла тетю на Автово.

Она 12 лет шила для Мариинского театра разнообразные костюмы и совершенно не боялась экспериментировать. Её полет фантазии позволял мне проявлять свободу. Мы с ней провели целый год, она научила меня нюансам шитья, «поставила» мне руку, поделилась, где покупает ткани. Шили мы не стильное бельё, но я хотя бы поняла, что можно, а что нельзя делать. В какой-то момент я поняла, что я ее переросла. На этом моменте мы расстались.
Оля: А когда ты купила свою первую машинку?
Калина: Первую машинку купил мне папа, когда я пошла на курсы. Она была отстойная, но я была ей безумно рада. Сейчас особенно акцентирую внимание всех кто только начинает на то, что подобрать свой инструмент правильно это важно.

Я кроила на полу в общаге, за столом на этой машинке шила. Я могла заснуть за изделием, я не могла остановиться, я шила-шила, потому что я очень хотела экспериментировать. Именно в тот момент, когда была горячка, я поняла, что могу не только дичь шить, а могу делать что-то стильное.
Оля: Как твоя семья реагировала на твою бельевую «лихорадку»?
Калина: У меня семья педагогов, я поступила в СПБГУ, должна была учиться, потому что всегда была отличницей. Но я не доучилась. Меня отчислили. А когда родителям сказала, что шью бельё, они долго это принимали.
Оля: А давайте поговорим про «самость»? Самость сейчас, к сожалению, у многих брендов отсутствует, поэтому постоянно есть история «мы это сделали, как у них». Я знаю множество брендов, которые отшиваются на одном производстве и создают абсолютно одинаковые комплекты.

Когда я занималась бельевым маркетплейсом HER и отбирала в него бренды я часто видела одинаковые лекала. Ни о какой самости здесь речи не идёт, но её очень хочется видеть у каждого бренда. То самое ДНК бренда.
Варя: А мне кажется, слово прикол. Прикол бренда.
Калина: Мне кажется, само слово бренд много говорит. Есть слово компания, а есть слово бренд. Бренд и отличает уникальность.
Оля: Есть практика, что дизайнер переходит из марки в марку. И все говорят: «Это сделал Эди Слиман для Celine, а это он же для Saint Laurent или там Dior». Но это всё равно он, потому что у него есть самость. А есть клёвые коммерческие дизайнеры, но мы не знаем их имён, потому что у них нет того, что они принесли в модный дом. Это очень важно. Это зачаток маркетинга в бренде, в котором нет никакого маркетинга, потому что ты хотя бы чем-то отличаешься, потому что есть уникальность. У вас она, например, есть.

Как вы пришли к тому, что есть сейчас? Как вы решили — так с цветом будем работать, так миксовать ткани? Как это родилось?
Варя: Я думаю, помогло, что я пришла в этот бизнес полнейшим дилетантом и у меня не было никаких обременительных знаний про ткань, как это всё продается, про маркетинг. Мне кажется, у меня есть насмотренность. Я просто приносила референсы, а Калина всё это розовое болото разбивала на коммерцию, на продукт и на бельё.
Калина: Я думаю, это родилось во время совместной работы, потому что до этого я шила, чтобы зарабатывать. Очень много шила. И я заметила за собой, что мне уже нравится шить коммерческое. Я и для себя такое шить начала, много шила кружево, и в какой-то момент — это стало too much. И когда я вернулась из Франции, мы начали с Варей сотрудничать, и Варя такая: «Стоп!». И начала закручивать, закручивать, а потом мы постепенно распускали закрутку идеи. И нашли себя. Мне кажется, мы прям четко нашли себя, про работу с цветом, с формой.
Варя: Бодипозитив, который не ломает тебе спину.
Калина: И благодаря этим разным аспектам у нас выровнялась форма, цвет и смелость какая-то. Я думаю, что это отношениях двух людей, двух друзей. Я за это время многому научилась. Я научилась говорить «нет», понимать, что мне точно не нравится.
Калина: У нас процесс уравновесился, да. Благодаря нашему диалогу, мы сейчас нашли золотую середину. Мы видим оттенки одинаково, мы видим одинаково форму, как это смотрится на людях. Варя раскрыла мне глаза на бодипозитив, а я ей на эстетику.
Варвара, создательница бренда LOUTIQUE
Оля: Давай поговорим о «французском» периоде жизни бренда Лютик. Я знаю, что Калина какое-то время училась в Париже? И Варя там тоже была какое-то время.
Варя: Я ехала в Париж, как все. Город, который овеян всеми этими мифами. Ну да красиво, но воняет, и как мы эти квартиры искали…
Оля: Не «Эмили в Париже»?
Калина: Не, ну город правда красивый. Я скучаю по зданиям. И если я скучаю по Петербургу, то это по друзьям, по кафе, то по Парижу – это просто здания, а парижане очень.. душные.
С однокурсниками было очень сложно, потому что я крашусь, хожу на каблуках, а у них противоположно настроенное феминистское сообщество. Иногда я боялась сказать что-то не так, однажды я сказала «женская логика» в качестве сарказма, и на меня вся очередь за кофе так посмотрела… И вот эти маленькие инциденты начали переворачивать моё сознание в другую сторону. Я начала по-другому смотреть на все эти свободы, они карикатурные. Я не могла выразиться, я не могла пошутить 70% своих шуток, это оказалась обратная свобода.
Когда приехала моя машинка, я начала пытаться шить бельё. Начала думать, кто моя целевая аудитория: либо это русские в Париже, с которыми я говорю на одном языке, с кем у нас один культурный код, либо это французы, но это совершенно новое поле. Я попробовала и туда, и туда. С русскими не сложилось. С французами я начала со своих однокурсниц. И они говорят: «Я хочу из трикотажа, очень широкие, чтобы живот закрыть, чтобы попу закрыть полностью, и топик», а я в тот момент вообще не была близка к этому. В итоге я сшила несколько заказов для русских моделей, в целом было заказов 5.
Оля: Это не уменьшило твою веру в то, что тебе нужно шить дальше?
Калина: Наоборот, я посмотрела на эту псевдосвободу и поняла, что хочу обратно в Петербург, где могу говорить и делать то, что я хочу, и это правильно понимают. В общем, Париж для меня был опытом, это было очень красиво, но очень одиноко. Я рада, что попробовала там жить и учиться, но я вернулась и у меня была очередь из любимых клиенток, которые меня ждали эти полтора года. И первые месяцы я шила, как сумасшедшая, я шила-шила-шила, и поняла, что всё, теперь я готова к мастерской.
Оля: Ходила ли ты по магазинам нижнего белья там? Получилось ли в Париже получить эстетический опыт?
Калина: Я вдохновлялась больше самим городом, архитектурой. Я ходила по бутикам, мне понравилось, что самое прикольное – магазины там очень «интимные». Поскольку у них очень высокая аренда, они часто делают двухуровневые студии: на втором этаже у них мастерские, а на первом продаются изделия. И ты прям чувствуешь, как будто при тебе это всё создают. Я очень этим вдохновилась.
Оля: Калина и Варя, давайте поговорим про будущее Лютик?
Калина: Мы долго пытались сформулировать вторую часть нашего концепта, а именно повседневную сексуальность.Это дополнило наш осознанный бодипозитив. А сейчас мы хотим расширить наше предложение для людей. Во-первых, у нас появились купальники. Я долго сопротивлялась и не хотела их делать, но, когда собралась на море, поняла, что не знаю куда бежать. Тем более ушли большие бренды. Сейчас наше время.

Также у нас будет мерч: мы хотим сделать шоперы и футболки. Хотим сделать топики и корсетные лифы из остатков. Ты можешь надеть наши классные трусы, наш топик, взять наш шопер, наш купальник, и пойти на пляж. Шоперы, кстати, мы хотим сделать непромокаемыми, чтобы в них можно было положить мокрые купальники.
Варя: Мне кажется, мы всегда исходим из своих потребностей: мне нужен топ, Калине нужен купальник.
Оля: Это, кстати, довольно опасно, потому что нельзя ориентироваться на себя и близкий круг, у вас одинаковые ожидания. Но вы – бутиковая история, для вас это не так страшно.
Варя: А про топы, это просто про насмотренность. Мы же не делаем исключительно для себя, просто нам это нравится, мы сами это носим и кайфуем и людям это тоже заходит.
Калина: Ну, про купальники мне все уши прожужжали.
Я благодарю девушек за открытый и честный диалог и приглашаю вас познакомиться с их брендом.